Индекс страха: мы еще только начинаем беспокоиться

Возможно, лучший, даже единственный индикатор направления, в котором будет развиваться ситуация с золотом в течение ближайшей пары лет, следует назвать индексом страха. Как предполагает его название, он измеряет величину нашей тревоги за доллар и американскую денежную и банковскую систему, и на протяжении двадцати лет с тех пор, как его изобрел Джеймс, за каждым его сигналом «покупайте» следовало ясно различимое и в некоторых случаях впечатляющее повышение обменного курса золота.

Чтобы понять, как работает индекс страха, необходимо вернуться к главе 8, где говорилось об инфляции в сравнении с обесцениванием, и о том, что доллар является балансово-отчетной валютой — или, другими словами, бухгалтерской фикцией. Его стоимость определяется активами, имеющимися у Федерального резервного банка и коммерческих банков. Часть этих активов, подобно золоту, реальна и осязаема, а другая часть — банковские займы, иностранная валюта и производные (вторичные) ценные бумаги — неосязаема. Индекс страха измеряет относительное значение золота в денежной системе США, и он рассчитывается путем умножения золотого резерва США (то есть веса золота, находящегося в распоряжении государственного казначейства США) на обменный курс золота — чтобы получить его полную рыночную стоимость, — и деления полученного результата на МЗ, общий объем денежной массы, находящейся в обращении.

1970-е годы! — короткий период спокойствия оказался затишьем перед бурей. Нефтяной кризис воздействовал на энергозависимую экономику западных стран подобно резкому увеличению налогов — с чем, как и с любым другим повышением налогов, можно было справиться, затянув пояса в других сферах. Вместо этого Федеральный резервный банк попытался минимизировать краткосрочную боль, наводнив систему деньгами, и байки опять открыли линии дешевого кредита, что привело к неизбежному результату — дальнейшему обесцениванию доллара. Банковские ставки упали, а золото подскочило в цене до 161 доллара за унцию ($5,18/гг.). Как следствие, индекс страха подал очередной сигнал к покупке золота в октябре 1977 года.

Мир воспринял это как руководство к действию и на некоторое время словно сошел с ума. Цена на нефть опять неудержимо поползла вверх, курс доллара по отношению к швейцарскому франку, германской марке и другим основным валютам мира резко упал. Иранские воинствующие мусульмане захватили посольство США в Тегеране, взяв в качестве заложников несколько сотен американских дипломатов, а Советский Союз вторгся в Афганистан. Инфляция измерялась двузначными числами, чего не случалось на памяти ныне живущих поколений. А золото, будучи единственным видом денег, доступным большинству американцев, некоторое время росло в цене постепенно, а затем последовал взрыв, и в январе 1980 года оно стоило уже 850 долларов за унцию ($27,33/гг.). Золото оказалось чем-то большим, чем антиинфляционным хеджем, — оно было спасением для денежной системы, которая вконец расстроилась. Индекс страха достиг 9,4%, что почти в шесть раз превосходит аналогичный показатель, имевшийся всего лишь за шесть лет до этого.

Несмотря на этот сдвиг, система удержалась. Вновь назначенный председатель Федерального резервного банка Пол Уолкер начал сокращать масштабы роста МЗ (что, как вы помните, является знаменателем формулы индекса страха), и индекс вскоре упал ниже своей средней динамической величины, подав сигнал к продаже золота в январе 1981 года, когда цена на золото упала до 507 долларов за унцию ($16,30/гг.).

Июль 1986 года

Характерное для начала эпохи Уолкера — Рейгана сочетание сжатой денежной массы, сниженных налогов и падающих цен на энергоносители привело к уменьшению индекса страха, продолжавшемуся длительный период времени. На короткое время он превысил свой средний динамичный показатель — в 1982 году в ответ на кризис банка «Пени сквэа» и дефолт мексиканского долга, однако сигнала к покупке золота так и не появилось, поскольку не материализовался второй критерий — средняя динамическая вели-чина не превысила уровень предыдущего месяца. Затем обменный курс золота опустился еще ниже, как обычно бывает в период мира и процветания, и в феврале 1985 года он составлял всего 288 долларов за унцию ($9,26/гг.).

Однако к середине 1980-х годов назрел уже другой финансовый кризис. За «банковскими каникулами» Огайо и Мериленда тут же последовал коллапс нефтяных кредитных портфелей техасских банков. В июле 1986 года индекс подал сигнал к покупке золота, цена которого поднялась до 357 долларов за унцию ($11,48/гг.). Это случилось как раз перед тем, как кризис приобрел международный характер, а курс доллара по отношению к немецкой марке и другим основным валютам понизился. Затем в октябре 1987 года пришел крах фондовых рынков, за которым очень быстро наступила первая стадия «сберегательно-ссудного» кризиса, когда кредиторы, предоставлявшие хоум-кредиты и отягощенные безнадежными ипотечными долгами, коммерческими ссудами и портфелями облигаций, ценность которых стремительно падала, начали избавляться от них темпами, невиданными со времен Великой депрессии. Курс золота подпрыгнул до 506 долларов за унцию ($16,27/гг.), то есть на 40% превысил уровень, имевшийся на момент сигнала к покупке.

Однако — и заметьте, это стало уже системой — правительство США отреагировало агрессивно — с целью удержать денежную систему от краха. Оно вмешалось, оказав помощь десяткам попавших в беду банков, став их поручителем. Доверие к банковской системе в определенной степени восстановилось, и индекс страха в феврале 1988 года опять опустился за черту средней 21-месячной динамической величины.